Луганский «Пролисок»

Если я бываю по делам или просто гуляю в районе квартала 50-летия Октября, я обязательно встречу этого человека. Он уже издалека начинает улыбаться и махать руками. А приблизившись, бравурно скажет:

— Нет, но согласитесь, «Пролисок» уже не тот!

— Ну конечно, — приветливо откликнусь я.

От моего ответа человек посияет еще больше и пойдет своей дорогой совершенно удовлетворенный.

Как его зовут, я не знаю. Но это не повод не доставить ему удовольствие, которое мне ничего не стоит. Тем более, что он прав. «Пролисок» далеко и давно не тот. Вероятно, он стал лучше. Но — не тот.

Что, собственно вкладывается в понятие «тот «Пролисок»? Подснежник демократии, который казался предвестником долгожданной весны и роскошного бесконечного лета.

Разумеется, это не проговаривалось за столиками «Пролиска». Тем он был и прекрасен, что там не толкали речей о политике, о глобализации и об организации комитетов против гендерного насилия. Вероятно, тогда просто не было гендерного насилия и глобализации.

«Пролисок» был первым, и, может быть, последним местом, где все луганские люди, открытые миру, могли спокойно общаться на любую тему. При этом не вставал вопрос, что, вот, сидит Родион, редактор телевидения, и пьет кофе за сто тысяч рублей (одна гривна, в переводе на наши деньги) а ему, вроде, быть здесь несолидно.

Хотя, с другой стороны, и сам Родион был лет на двадцать моложе. Вполне вероятно, ему еще можно было пить что угодно, где угодно и с кем угодно.

Точную дату появления «Пролиска» я сейчас не назову. Вероятно, где-то в конце 80-х. В том качестве, о котором я сейчас веду речь, «Пролисок» просуществовал лет шесть-семь. В 1995 году его обстроили стенами, которые посетители метко обозвали «саркофагом» и «Пролисок» превратился в солидное заведение.

Говорить о «Пролиске» с пафосом вроде бы глупо. С сантиментами бессмысленно (хотя если кому-то хочется — на здоровье, конечно). Мне бы хотелось обозначить суть вопроса. Суть, на мой взгляд, в том, что и раньше и теперь думающие люди строят свое общение, согласуясь с узкими корпоративными рамками. Как вариант — организуют клубы любителей чего то, кино, музыки. На самом деле, неструктурированное общение зачастую таит в себе больший креативный потенциал. Хотя, конечно, легко может скатиться в пустой треп, что да, то да.

Я, например, за несколько лет побывок на «Пролиске» познакомилась с несколькими сотнями людей лично, и с несколькими сотнями — просто визуально, как, например, с парнем, который теперь ходит по «Полтиннику». Не могу представить себе, где бы я пересеклась с ними, если бы не было «Пролиска». Хотя Луганск, конечно, и маленький город.

У меня до сих пор хранятся кисточки, который подарил художник, чья студия была неподалеку от «Пролиска». Сотня-две черно-белых пленок, нащелканных там же, на «Пролиске», с портретами людей, которые прославились или просто повзрослели.

Там же я услышала сотни историй о победах, поражениях, борьбе, любви. Теперь эти истории звучат более чем экзотично. А тогда, в разгар 90-х, это все воспринималось как норма жизни.

Например, на «Пролиске» появлялась красивая девушка Марина. За ее сердце сражались различные лихие рыцари. И никого не удивило, что предпочтение Марина отдала члену «бригады», Сергею. Как и то, что через год Сергея посадили за разбойное нападение. Это было так же тривиально, как если бы сегодня кто-то взял кредит. Ну, «бригады». Ну, «закрыли».

Для меня наиболее памятно богемное направление жизни «Пролиска». Многие из приходивших туда пробовали силы в какой-нибудь сфере искусства и тут же организовывали выставки своих работ. Хорошо помню, как в 1995 году на «Дураковке» Илья Платонов развесил свои рисунки просто-таки на деревьях, и все жители «Пролиска» пошли их смотреть.

После возведения «Саркофага» культурно-общественная жизнь Луганска так и не нашла себе нового пристанища. Хотя предпринимались и предпринимаются нешуточные попытки. Испарился, наверное, сам воздух свободы. А без воздуха попытки организовать то, что по самой своей сути противится всякой организации, не то, чтобы обречены на провал. Просто все это уже будет больше похоже на бизнес, чем на свободный полет.

Ирина Петрова